Том 2. Советская литература - Страница 141

141

Быть может, ряды пролетарских писателей, сумевших вырасти в этот промежуточный период, были гораздо более редкими и произведения их гораздо менее вескими. Все же голос пролетарской литературы стал раздаваться достаточно мощно, и перед чутьем пролетариата стала проблема — разобраться строго и точно, где лежат границы своего, родственного, приемлемого, фальсифицированного и прямо враждебного.

Это и была основа появления бурного движения, возглавлявшегося известным журналом «На посту». Партия и Советская власть, заинтересованные в создании новой литературы и привлечении на свою сторону квалифицированной интеллигенции, проявили большую трезвость по отношению ко всем писателям, хотя бы только внешне проявлявшим к послеоктябрьской общественности мало-мальски благоприятное отношение.

Эта тактика, имевшая за себя в свое время известные аргументы, и проводилась главным организатором литературной жизни промежуточного периода тов. Воронским с последовательностью, превратившейся скоро в явную ошибку культурно-политического порядка. Любезность по отношению к приемлющей Октябрь интеллигенции дошла до ухаживания за ней, до преувеличения оценки ее сил, недооценки ее слабостей и фальшивых нот, звучавших в ее произведениях, и несколько пренебрежительного отношения к быстро поднимавшейся поросли чисто пролетарской литературы.

По мере роста пролетарской литературы стали возникать обратные течения, выразившиеся в движении напостовцев и в господствующих тенденциях Всесоюзной ассоциации пролетарских писателей.

Напостовство в пылу полемики, быть может, несколько резко отнеслось к отдельным видам попутничества, быть может, преувеличивало быстроту роста и качество достижений пролетарских писателей, но, несомненно, являлось глубоко здоровой реакцией против какого-то смиренномудрого отказа от построения даже тончайших форм культуры руками пролетариев по происхождению или людей, целиком ассимилировавшихся с пролетариатом.

Возникшая на этой почве борьба направлений в значительной мере разряжена была резолюцией Центрального Комитета в июле 1925 года, где были точно установлены основные моменты литературной политики партии. Эта резолюция, имеющая огромное значение для понимания судеб советской литературы, роздана членам настоящей конференции, почему я и не останавливаюсь на ней.

Я не останавливаюсь на дальнейшей судьбе старых и новых разногласий, так как для меня резолюция эта в главном разрешает все споры.

Гораздо важнее отметить дальнейший ход развития самой литературы.

Общей чертой литературы третьего, текущего периода является окончательный поворот к социальному реализму, причем глубоко характерным является порыв новейших писателей последних годов к исканию корней не в ближайшей к нам литературе 80-х и последовавших за ними годов, а в литературе классиков и народников, что вполне объясняется обстоятельствами, указанными мною в начале доклада. Даже Леф по-видимому, сам того не понимая, начал резко отходить от всякой зауми, то есть игры в звуки без содержания, от кокетничания пустой виртуозностью и от заявлений о чисто внешнем мастерстве как единственной сущности литературы, а шагнул, не оставляя некоторых особенностей формы, прямо к патетической публицистике в стихах, к чему, впрочем, вождь этого направления, Маяковский, всегда имел известное тяготение.

Расцвет пролетарской повести, появление нескольких больших романов, непосредственно к жизни примыкающая лирическая и эпическая поэзия, новая общественная драматургия — вот чем богато теперь чисто пролетарское крыло нашей литературы. Гладков, Либединский, Фадеев, Уткин, Жаров, Безыменский и многие, многие другие составляют теперь едва ли не передовую группу нашей литературы даже в смысле формального совершенства произведений.

Продолжала развиваться, хотя, может быть, и не таким бурным ростом, и группа левых попутчиков. Крупнейшие писатели нашей литературной молодежи дали за это время новые большие произведения. Появились также и новые имена, возбуждающие самые лучшие надежды, как, например, Олеша с его необыкновенно свежим полуроманом «Зависть».

Неуклонно росла в то же время драматургия, давая все большую возможность нашему могучему сценическому искусству — формально правому, левому и смешанному — вступить на путь той же социальности, того же содействия общему строительству.

Решительная победа Советской власти и бросающиеся в глаза успехи хозяйственного и культурного строительства, происходящего под ее знаменем, — все это сгладило противоречия между отдельными группами советского писательства и поставило на очередь шаги к общей организации этого писательства.

Крупнейшим шагом в этом направлении является организация федерации советских писателей, которой государство дало серьезное вспомоществование для развертывания издательской деятельности и создания фонда взаимопомощи писателей.

Недавно правительством была принята целая серия мер к улучшению бытового положения писателей, а в ближайшем будущем готовится крайне благоприятный для писателей пересмотр закона об авторском праве, а также тарифов и форм договора между писателями и издательствами.

Отдельные выпадающие голоса, отдельные, в большей части мелкие, недоразумения, которые еще имеют место, не мешают общей картине известной цельности нашей литературы.

Это не значит, конечно, что у нас не существует все же целая гамма писательских настроений, включающая в себя и пламенных коммунистов, и скептиков, и почти пессимистов по отношению к задачам революции. Основная цель писательских объединений и заключается в распространении влияния здоровых элементов нашей литературы, прежде всего пролетарских, на весь ее корпус.

141