Том 2. Советская литература - Страница 263

• Предыдущая
• 263 / 266
• Следующая

(2) Педология — распространенная на Западе теория воспитания, основанная на признании фаталистической обусловленности судьбы детей биологическими и социальными факторами, влиянием наследственности и неизменной среды. В конце 20-х — начале 30-х годов получила известное распространение и в СССР. Педологические извращения в народном образовании СССР были осуждены постановлением ЦК ВКП(б) от 4 июля 1936 года. Упоминание Луначарским педологии в тексте данной статьи следует рассматривать как своеобразную «дань времени». Активным защитником педологии А. В. Луначарский не был.

(3) А. Покровская, Основные течения в современной детской литературе, изд-во «Работник просвещения», М. 1927.

(4) Очевидно, Луначарский писал предисловие к сборнику «Детская литература» еще в 1930 году. Статьи Горького, о которых говорит Луначарский: «Человек, уши которого заткнуты ватой (К дискуссии о детской книге)» («Правда», 1930, № 19, 19 января) и «О безответственных людях и о детской книге наших дней» («Правда», 1930, № 68, 10 марта).

Проблемам развития советской детской литературы был посвящен и доклад А. В. Луначарского в Доме печати в декабре 1929 года. Ниже приводится краткое изложение некоторых положений этого доклада, напечатанное в «Литературной газете» (1929, № 34, 9 декабря, Стр. 1):

Пути детской литературы

На докладе т. А. В. Луначарского в Доме печати.

В мире детской литературы революция нашла прежде всего традиционную книгу: волшебную сказку. Ее первоисточник — анимистические мифы. Однако и сейчас значение ее не погибло.

Есть суровые педанты реализма, которые считают, что мы обманываем ребенка, если в нашей книжке рукомойник заговорит. Это глубоко ошибочная точка зрения. Однако необходим осторожный и сугубо критический подход к дореволюционной сказочной литературе. Нельзя забывать о частых ее недостатках: чуждой нам морали и нелепой жестокости.

Лозунг учебы у классиков, провозглашенный нами во «взрослой» литературе, можно распространить и на детскую сказку: есть чему учиться у классиков и в сказках. Но, являясь представителями аристократии и поместного дворянства, классики часто наполняли свои сказки неприемлемыми для нас тенденциями. Нужно быть здесь строгими критиками и цензорами, чтобы предотвратить воздействие на ребенка чуждых нам классовых влияний.

Другой мощной струей детской литературы являются авантюрные романы. Однако большинство их прославляет специфические качества буржуазного героя: ловкость, хитрость, предприимчивость и т. п. Нам тоже нужны эти качества, и мы готовы воспитывать их в наших детях, но целеустремленность этих качеств должна у нас быть совсем иной. Если буржуазный авантюрный роман является авантюрным ради самого авантюризма, то советский авантюрный роман должен быть прежде всего советским по своей идеологии.

Технико-изобретательский роман в буржуазной литературе отличается своеобразным подходом к технике и машине, как к самостоятельному чуду. Такая точка зрения нам совершенно чужда, хотя она подчас и защищается в том или ином виде даже в нашей среде (группа т. Гастева). В нашем понимании машина — только послушное орудие в руках человека, призванное служить тем задачам, во имя которых человек это орудие создал. Многие считают обязательным стилем нашей литературы «трезвый реализм», считают отжившими такие жанры, как, например, утопический роман. Это в высшей степени ошибочный прогноз. «Я глубоко убежден, — говорит т. Луначарский, — что величайшие утопические романы, несомненно, появятся именно у нас, ибо аппетит приходит во время еды: в наши дни осуществления величайшей социальной утопии очень скоро захотят показать нашу страну через 25 лет и через 250 лет».

Резкой критике подвергает т. Луначарский детские журналы. «Необходимо уделить должное внимание детскому очеркизму, дать место в журнале фельетону, злободневному по содержанию и легкому, как пословица, по форме. Должна помещаться и яркая переписка с маленькими читателями, вопросы и ответы на текущие темы, анкеты и т. п…»

Корреспонденцию об этом докладе Луначарского поместила также и «Вечерняя Москва» (1929, № 281, 6 декабря).

Ильф и Петров

Впервые напечатано в журнале «30 дней», 1931, № 8, август, с примечанием: «Статья тов. А. Луначарского является предисловием к американскому изданию книги И. Ильфа и Е. Петрова». Американское издание вышло в 1931 году в издательстве «Фаррер и Рейнгарт».

Печатается по тексту журнала.

(1) Луначарский использует выражение Маркса (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 1, стр. 444).

(2) По рассказу Гоголя, Пушкин, слушая «Мертвые души», «начал понемногу становиться все сумрачней, сумрачней, а наконец сделался совершенно мрачен. Когда же чтенье кончилось, он произнес голосом тоски: „Боже, как грустна наша Россия!“» (Н. В. Гоголь, Полн. собр. соч., т. 8, изд-во АН СССР, М. 1952, стр. 294).

(3) Жиль Блас — герой романа французского писателя А.-Р. Лесажа «История Жиль Бласа де Сантильяна» (4 тома), изданного в 1715–1735 годах.

(4) Фигаро — герой трилогии французского драматурга Бомарше: «Севильский цирюльник», «Женитьба Фигаро» и «Преступная мать».

Путь писателя

Впервые напечатано в газете «Известия ЦИК СССР и ВЦИК», 1933, № 20, 20 января.

Печатается по тексту газеты.

(1) Ср., например, свидетельство А. Костерина:

«В своих воспоминаниях о далеком прошлом Александр Серафимович часто останавливался на писателе Л. Андрееве. Между ними установились дружеские отношения.

— Я облысел очень рано, — улыбается Александр Серафимович, — поэтому Андреев прозвал меня „Лысогор“…